Против теченья

 

 

Я шла в тягучем потоке

Против теченья воды.

Я шла по пыльной дороге,

Ступая в свои следы.

 

Я прошла мимо старого дома,

Где когда-то жила,

И меня, как тогда, незнакомо

Отражали витрин зеркала.

 

Капли в лицо моросили,

Вдали ворчала гроза.

На прощанье синими-синими

Стали мои глаза.

 

Лучше я не успела бы

В облаке на просвет

Прочитать: Здесь тебя не было.

И теперь нигде тебя нет.

 

 

         ДНК: Происхождение

 

 

Ашкеназы, поляки и греки,

Из России, Литвы и с Балкан

По наследству свои обереги

Оставляли грядущим векам.

 

Всё смешалось, как в доме Облонских,

Переплавилось, слилось, сплелось,

В разных землях закопаны кости

Предков, живших там вместе и врозь.

 

К нам вели их случайные встречи

На скрещеньях скитаний и битв.

Потому и влекут нас их речи,

Звуки песен и тайны молитв.

 

Вся история древней Европы

В нашу душу и тело вросла.

Новый век без презренья и злобы

Мы приемлем по праву родства.

 

Да не будет покой нарушаем

Бурей, рубящей род на корню.

Мы еще наши гены смешаем

И повсюду расселим родню.

 

 

ИИ: одни вопросы

 

 

Когда искусственный интеллект

Прочтёт все тексты на свете;

Когда переймёт всех эмоций спектр

От всех людей на планете;

 

Когда он, жаждой познанья гоним,

И меня изучит тайком,

Будет ли он тогда другом моим

Или будет моим врагом?

 

Искусственный разум ускорит рост

Сознанья во много раз,

Или нами самими созданный монстр

Начнет программировать нас?

 

Как искусственный интеллект

Обойдётся с нашей судьбой, 

Если случится – не бунт даже, нет –

Просто системный сбой? 

 

 

Не Фауст

 

 

Учёный Фауст, вечный ученик

Все тайны мира узнавал из книг.

 

В конце концов он понял, что его

Познания не стоят ничего,

 

И, проклиная тщетность всех трудов,

Уже он отравиться был готов.

 

Но Мефистофель просочился в дверь.

С ним Фауст сговорился. И теперь

 

Ему – в ответ на жгучий интерес –

Реальный мир показывает бес.

 

А мне в комфорте городских квартир

Дороже книги, чем реальный мир.

 

И я бы променяла целый свет

На свой покой и доступ в интернет. 

 

 

Не-каменяры Франка

 

 

Железный вертикальный трап,

Струна стальных перил.

- Вперёд и вверх, мой верный раб! –

Творец приговорил.

 

Запасом сил снабдил Творец,

И я к пути готов.

Не виден лестницы конец

В тумане облаков.

 

Не сосчитать часов и дней

В проклятьях и в поту.

И с каждым шагом все трудней

Взбираться в высоту.

 

Разжать бы руки и упасть –

Как лёгок вниз полёт!

Но бдит безжалостная Власть

И требует: - Вперёд!

 

Ослепнет взор, оглохнет слух,

Рассыплется рука.

Помилует суровый Дух

И примут облака.

 

Вблизи, вдали, со всех сторон

Таких же лестниц ряд.

Все лезут вверх, блюдя закон,

Стенают и кряхтят.

 

Они ползут, как муравьи,

Кто муки их прервёт?

А глас отеческой любви

Командует: - Вперёд! 

 

 

Не Мастер

 

 

В любое время ночи и дня,

На зов откликаясь мой,

Чтоб петь, играть, говорить для меня

Приходят ко мне домой.

 

Живые и умершие давно,

Ученый, артист, поэт…

Дать совет, показать кино –

Ни в чем мне отказа нет.

 

Воланд исполнил, что обещал,

Мне дар его щедрый люб.

Тихий домик в сети плюща,

Всемирная сеть, ютуб.

 

 

Завтра и сегодня

 

 

 

Завтра голову отрубят

Или, может, расстреляют,

А сегодня напоследок

Насладиться позволяют

 

Цветом, музыкой, стихами,

Сном, прогулкой и обедом,

Только как забыть о казни

И не мучиться при этом?

 

Как до смерти не утратить

Интереса и азарта,

Позабыть о приговоре

И о том, что будет завтра.

 

Сколько надо слабоумья

Или, может, силы воли,

Чтобы радоваться жизни

И не знать о скорой боли.

 

 

 

Наша очередь

 

 

Где-то вдали бушевал ураган.

Рушилось мёртвое, гибло живое.

А мы собирали цветы по лугам,

Пели, не слыша ни плача, ни воя.

 

Вот налетело. Дошло и до нас.

Нам теперь очередь прятаться в норы.

Но как и прежде стоят и сейчас

В блеске снегов равнодушные горы.

 

Жизнь продолжается. Дети растут.

Надо в печурку подкладывать щепы.

И в утешенье цветут навесу

Нежные розы у края пещеры.

 

Месть и обиду, как щепы, - в огонь.

Не обрасти бы драконьею кожей.

Будем смотреть, как вдали за рекой

В гору идет одинокий прохожий.

 

 

Улитка и асфальтовый каток

 

 

Улитка спешит отчаянно

От ямки до бугорка,

Всё ближе слыша рычание

Асфальтового катка.

 

Улитке сюда не стоило

Свой хрупкий домик нести.

Это рычит история.

А я на её пути.

 

 

Больше не хотим

 

 

Нам лгали много лет подряд

И затыкали рты.

Нас выводили на парад

И строили в ряды.

 

Однажды мы сказали: Нет.

Прощайте навсегда.

Но захотел безумный дед

Нас вновь загнать туда.

 

Блажен, кто к свету сквозь туман

Пробился невредим.

Мы безголосо жили там,

Но больше не хотим.

 

Пусть тот, кто нем, и глух, и слеп,

Детей вражде уча,

Живёт в тисках кровавых скреп

И любит палача. 

 

Но нас вернуть им не судьбы,

Пусть бьются в стену лбом.

Кто победил в себе раба

Не станет вновь рабом.

 

 

Любимое русское слово

 

 

Как же хочется, чтобы когда-нибудь снова,

Через век покаянья, другим поколеньям

Наше прежде любимое русское слово

Перестало в сердцах отзываться презреньем.

 

Но сейчас… Разговоры, и книги, и фильмы –

Всё замарано кровью, блевотой и пеплом.

И всё светлое, жить без чего не могли мы,

В эти тёмные дни только кажется светлым.

 

И у всех, кто живёт как ни в чём не бывало,

В вялой совести возятся чёрные черви.

Да, пока нам не больно. Пока не достало.

Мы молчим. Но почти превратились в консервы.

 

 

Три порока

 

 

Трусить, лгать и нападать –

Подлые пороки.

К ним вели Россию-мать

По кривой дороге.

 

Трусим, что сосед решит

Нам побить однажды?

Так соврём, что он фашист,

Раззадорим граждан.

 

Если он к тому ж слабей,

Первыми наскочим.

Смело слабого добей –

Ишь, свободы хочет!

 

Вы велики, вы сильны,

Что ж вы так трусливы,

Православные сыны

Матушки-России?

 

Трус-верзила

 

 

Мама, мама, страшно мне,

Вон малыш соседский

Демонстрирует в окне

Пистолетик детский.

 

Мама, мама, посмотри,

У него же пушка.

Там пистоны есть внутри,

Это не игрушка.

 

Мне так страшно, что пойду

Сам беде навстречу.

Всех убью, кого найду,

Прочих искалечу.

 

Что, не нравится моя

Бешеная сила?

Все дрожите: вот он я,

Хулиган-верзила.

 

 

 

Моя ночная тень

 

 

Бывает тень моя видна

На улице ночной

Она стройна, она длинна,

Она бодрей дневной.

 

От фонаря до фонаря

Спешу пройти скорей:

Раз тени нравится игра,

Дам наиграться ей.

 

Все вместе порастём быльём

В один прекрасный день:

Я, отражение моё

И баловница-тень.

 

 

После карнавала

 

 

Еще волновала премьера,

Еще не развеялся дым.

Божественным знаком Венера

Сияла над домом моим.

 

Устали костюмы и маски,

Погасла огней кутерьма.

Глухие к хвастливой огласке

Почти уже спали дома.

 

Где дам своих ждут кавалеры?

Попрятались эти и те.

Наш праздник под знаком Венеры

И мы проведем в темноте.

 

 

Выздоравливаем

 

 

Ну? 

 

Ничто не болит и не чешется,

Распались тиски бытия.

Беспечно блаженствует грешница, 

Телесная сущность моя.

 

Продлить бы тепло полусонное –

Мгновенье, постой, погоди!

Но строгая сущность духовная

Безжалостна: - Встань и иди!

 

И:

 

Взгляд уже ловит мусор и грязь.

Я бы уже за уборку взялась.

 

Тянется к тряпке и щетке рука,

Только вот сил не хватает пока.

 

Лёжа в кровати, смотрю я кино.

Солнце и небо сияют в окно.

 

Мысли уже потихоньку зовут

Вновь окунуться в заботы и труд.

 

Может быть, завтра, а может, на днях

Я и не вспомню об этих соплях.

         

 

         После бани

 

 

Пропарка, прожарка, просолка

Подправили кожу и кровь.

И вот я опять комсомолка, 

Студентка, красавица вновь.

 

И муж приумножил свой признак –

Усы и пышней, и белей.

Шевченко, и Ницше, и Бисмарк

Похожи. Но этот – милей!

 

 

Граница

 

 

Я перехожу границу.

Чуждый воздух чуть горчит.

У людей чужие лица

И иначе речь звучит.

 

Я не морщусь и не хмурюсь,

Улыбаюсь всем подряд.

И приметы здешних улиц

Всё смелее ловит взгляд.

 

За границей я не буду

Тупо дуть в свою дуду.

Я покинула Аймсбюттель

И по Альтоне иду.

 

(Аймсбюттель и Альтона –

соседние городские районы Гамбурга)

 

 

 

 

В темноте

 

 

В темноте 

                  вдоль воды

Я тащу отраженья огней,

Словно рыб золотых

На серебряной леске своей.

 

В темноте

               не видна

Затаённая в почках весна.

Но за мной попятам

Теплым ветром крадётся она.

 

В темноте

               красотой

Удивляет наскучивший путь,

Если вдруг Рождество

Светофоры напомнят чуть-чуть.

         

 

         Обман

 

 

Вчера еще в солнечном ярком сиянье

Сияли и все мы.

Сегодня и город, и люди в тумане

Потёрты и серы.

 

Вчера только крокусы, вея весельем,

Бросались в глаза нам.

Сегодня обещанный праздник весенний

Явился обманом.

 

Еще нас погода от марта до мая

Без счёта обманет.

Но смелой форсайтии жёлтое пламя 

Горит и в тумане.

 

 

Это жизнь, Селяви.

 

 

Когда устанешь спешить –

Это жизнь.

Когда не хочется жить –

Это жизнь.

 

Всю ночь вертеться без сна –

Это жизнь.

Сходить от боли с ума –

Это жизнь.

 

Сносить то холод, то зной –

Это жизнь.

Быть одиноким весной –

Это жизнь.

 

 

Наивные певчие птицы –

Синицы, скворцы, соловьи –

Зовут с бытием примириться,

Твердя: селяви, селяви!

 

В лукавом французском звучанье

Весенней вселенской любви

Забвеньем и светлой печалью

Звенит из листвы: селяви!

 

Не в своём времени

 

 

Я живу не в своём времени.

В прежней жизни в другое верили.

 

По-другому людей лечили

И другому детей учили.

 

Обновилась аппаратура,

Изменилась речь и культура.

 

Из себя не строю изгоя:

Всё не хуже, просто другое.

 

И тоскую, соображая:

Я чужая здесь. Я чужая.

 

И порой вся эта нелепица

Начинает рябить и пениться.

 

Размываются четкие линии,

Размываюсь сама вместе с ними я.

 

Вроде мозг перезагружается.

Просыпаюсь, а сон продолжается.

 

 

         Старикам

 

 

Время счастливого вашего детства

Вам без заслуги досталось в наследство.

 

А время, что так порицаемо вами,

Вашими ведь создавалось руками.

 

Так что не нойте и знайте: пора вам

Век наш принять как награду и кару.

 

Память о прошлом наивно любя,

В нынешних бедах вините себя.

 

                  

Вера и знание

 

 

Веру и надежду –

Свечек тонкий свет –

Теплим неизбежно,

Если знанья нет.

 

Но верны ли знанья

И надёжна ль мысль,

Чтобы предсказанья

С точностью сбылись?

 

А без точной меры

Пусть уж как-нибудь

Нам надежда с верой

Освещают путь.

 

Вот когда измерим

Вечности простор,

Скажем, что не верим –

Знаем на все сто. 

 

 

Дым

 

 

Окно наше смотрит на юго-восток.

Из труб на морозе струится дымок.

 

Он вьётся, петляет, играет, летит,

Встающее солнце его золотит.

 

Когда-то блистали, дышали, цвели,

Частицами стали в глубинах земли.

 

Сияньем кончается тёмная гниль,

И с Солнцем встречается звёздная пыль.

 

 

Как рассказать свой сон

 

 

Снами, воспоминаньями

Делиться  - напрасный труд.

Не приставай с описаньями, 

Не представят и не поймут.

 

Впечатленья – волшебного, странного –

Словами не передать.

Лучше придумать заново,

Под рассказ загримировать.

 

В сеть не поймать видение,

Но если зерно в нем есть,

Из зерна можно вырастить дерево,

По нему на небо залезть.

 

 

         Страсть рифмовать

 

 

В слова и мысли лезут рифмы,

И ритма всюду ищет слух.

Эфир манит обильем дивных

Спрос предваряющих услуг.

 

Безумной страсти потакая,

На все запросы мне в ответ

Искусный разум предлагает

Гармонию, которой нет.

 

И я, презрев немирность мира

И сбой скрежещущих систем,

Живу в реальности эфира,

Где все рифмуется со всем.

 

Раз прозвучавший ритм нетленный

Все так же погружает в транс.

И сердце с шепотом Вселенной

Счастливо входит в резонанс.

 

 

Рукописи не горят

 

 

Не воплощенные идеи, 

Забытые стихотворенья,

Они в пространство улетели, 

Мелькнув сияньем на мгновенье.

 

Но нет, не сгинут без возврата

Изобретение и слово:

Их расторопные ребята

Поймают – и запишут снова.