Из одного «люблю»

 

Из твоего «люблю» родился целый мир –

Рисунок Рождества, эскиз углем на белом.

Мы создали людей и поселили их

В саду, что был рожден усильем неумелым.

 

Ты мне сказал: - Люблю… Из слова одного

Возникли городов волшебные кристаллы,

И музыка, и стих, и кисти мастерство,

Излишество витрин и пенные бокалы.

 

Ты произнес «люблю» - и проросло зерно,

И собран урожай, и сладок запах хлеба…

Представить страшно мне, как пусто и темно

Могло бы быть сейчас бесчувственное небо!

 

 

 

Удивление

 

К чуду привыкнуть нельзя, как к звездам или огню;

Человек удивляется чуду до последнего дня.

И я удивляюсь, что тот, кого я люблю,

Как ни парадоксально, тоже любит меня!

Объясняют: «Обычное дело, историй подобных не счесть.

Теория вероятности, чтобы сказать точней».

Но я эту вероятность не заслужила ничем,

За что мне такое счастье, такая честь?

Ты со мной! Как в день свадьбы, это праздник, а не обыденность.

И страшно: глаза открою, и все окажется сном.

К безгранично щедрому дару никогда не привыкну, видимо,

Как к этому ангелу – облаку над золотым крестом.

 

Банком всемирного счастья нам наше кредитом выдано,

Расплатятся ли праправнуки лет этак через сто?

 

 

 

 

О, повелитель!

 

По волшебной пещере души моей, о Алладин,

Как по лавке старьевщика ты равнодушно ходил.

Изумруды, рубины, алмазы и золота горы

Не заставили вздрогнуть ни разу ни руки, ни взоры.

Из всего, чем, надеялась я, удивлю и порадую,

Ты заметил лишь бедную медную лампу помятую.

И свернулась душа, стала сереньким дымом летучим,

Стала джинном, настолько покорным, насколько могучим.

Замыкается круг, блеск сокровищ ненужных не виден.

Только плавится медь от тепла твоих рук, повелитель.

 

 

 

Вода моя

 

Ты питье мое драгоценное,

Ты река моя, Богом данная,

Ты хоть знаешь, на сколько процентов я

Из тебя состою, вода моя?

 

Без опаски в любые странствия

Отправляемся, неосторожные,

Если знаем, что беспрепятственно

Утолить свою жажду сможем мы.

 

Но не так мы были б раскованы

И беспечны были б не очень-то,

Если б знали, что на все стороны

Ни киоска нет, ни источника.

 

Если б знать, что ты рядом, сутками

Без тебя б обходилась запросто,

А когда, как сейчас, в разлуке мы,

Каждый миг без тебя засуха.

 

Ты питье мое драгоценное,

Ты река моя, Богом данная,

Ты хоть знаешь, на сколько процентов я

Из тебя состою, вода моя?

 

 

 

Что главное на пляже

 

 

 

Главное, быть частью пары:

Будь ты стройным, будь ты толстым, -

Знают пары, мамы-папы

С разновозрастным потомством.

 

Обнажатся без испуга

И красавцы, и уроды:

Людям, любящим друг друга

Щедро додано свободы.

 

Все пронизано любовью:

Воздух, волны, каждый атом,

Где гуляет по прибою

Внучка с дедушкой горбатым.

 

Так надежна только нежность,

Зоркость, ставшая слепою.

Падать с берега в безбрежность

Мне не страшно: я с тобою!

 

 

 

Молчанье

 

Давай молчанье соберем

В бутылки, банки, бочки,

Что намолчали мы вдвоем

И что поодиночке.

Аптекарские ярлычки

Наклеим аккуратно -

Печати, подписи, значки:

Причина, место, дата.

Здесь – обжигает чистый спирт,

Горчит отвар полыни;

Тут – яд, почти что цианид;

Там – сок чарджуйской дыни.

По капле на ночь и с утра –

Лекарственное средство.

Жаль, никому того добра

Не передать в наследство.

Напомнят в будущем о нас

Дела, слова и лица,

А вот молчанье в тот же час

Бесследно испарится.

Изымет из грядущих дней

Таинственная сила,

О чем моя душа с твоей

В молчанье говорила.

 

 

 

 

Когда уходят гости

 

Гости разошлись домой,

Стол задвинут раскладной,

Вымыта гора посуды

И иссякли пересуды.

 

Как же в этой тишине

Хорошо с тобою мне!

 

 

 

Противоречивое счастье

 

Не в том ли оно, чтоб вдвоем по утрам,

Без завтрака выйдя из дома,

Входить, поспешая к причастию, в храм

Под гул колокольного звона?

Не в том ли, чтоб знать, что бок о бок стоим,

И видеть, окончив поклоны,

Твое отражение рядом с моим

В стекле потемневшей иконы?

Но счастье и в том, что не брат и сестра

Тела наши, как наши души,

И в том, может быть, что в постели с утра

Не сможем поста не нарушить.

 

 

Целую твою ладонь

 

По линии жизни, вдоль,

Целую твою ладонь.

Где губами коснулась, там

Память общая по годам.

Где поцелую еще,

Будет нам вдвоем хорошо.

Надолго приникну, где

Лететь нам вместе к звезде.

А к запястью прижмусь щекой –

Неразлучно в вечный покой!

 

 

 

Догонялки

 

Почти легче жизни – как в сказке жилось нам в те дни,

И было как птичье, почти легче воздуха тело.

Не зная, кого, я ждала и звала: - Догони!

И пойманной быть, если честно, ужасно хотела!

 

В крылатых сандалях охотились два божества,

Бесились гормоны, как свора породистых гончих,

И было так просто вслепую друг друга искать,

Поскольку немолчно на каждом гремел колокольчик.

 

Кот, с пойманной мышью играя, скакнул на кровать

И мучил, и гнал, и душил дорогую игрушку,

А мышь убегала – и не успевала догнать,

Живой притворялась, пищала и грызла подушку.

 

Катая клубки, ты узлами запутывал нить,

Лукавый мурлыка, то пряча, то выпустив когти,

А я все ловила и все не могла ухватить

Вихляющий взгляд и кривую улыбку за хвостик.

 

Меняются правила, роли и ритмы в игре,

Я раньше тебя попадаю в десятку, не целясь.

А мне надо рядом и вовсе не надо скорей,

Ты только не падай, ты только беги – я замедлюсь!

 

Песком из-под ног предпоследняя сыплется пядь,

Голубка в окне – новых пряток плохая примета.

А там – не известно, кто будет кого догонять,

И долго ль придется аукать ему без ответа.

 

 

На темной стороне Земли

 

На темной стороне Земли,

На полушарии зимы

В пещере шкуры расстели

Чтоб в них могли зарыться мы.

 

От входа внутрь метет сугроб,

И быстро выстыла зола,

Немолчный вой вгоняет в гроб,

Но теплый ты, и я тепла.

 

Тепло с теплом тесней сложив,

Мы принимаем вызов тьмы.

Да будет так, пока ты жив,

На полушарии зимы!

 

 

 

Андрогин

 

Не оставляй меня одну.

Дотрагивайся, хоть случайно,

Хоть невзначай задень струну,

Чтоб отзывалась, чтоб звучала.

А что молчанье – не беда,

О том давно мы знаем оба.

Не проходила б никогда

Горячка легкого озноба.

Зазноба – солнце – ангел мой,

Вот счастье: быть сраженным вместе

Одной отравленной стрелой,

Дай Бог, хронической болезни.

Но не покинь, о, не покинь,

Какой бы ни была причина,

На перекрестке всех пустынь

Седым осколком андрогина.