По краю

 

Легко по краю улицы

Летит велосипед.

Ну кто о том волнуется,

Что огражденья нет?

 

Машин многополосица

Густеет среди дня,

То смерть моя проносится

В секунде от меня.

 

Затормозить забудешь ли,

Иль колесо вильнет,

Какое-нибудь чудище

Наскочит и сомнет.

 

Но я, о том не думая,

Качу себе, качу,

Возможную беду мою

Представить не хочу.

 

Вот так по краю улицы

Лечу я много лет,

И кто о том волнуется,

Что огражденья нет?

 

Сладкая несвобода

 

Чутким ухом, острым зреньем,

Тем, как запах твой ловлю,

Чувственной к прикосновеньям

Кожей – всем тебя люблю.

 

На ветру лететь, кружиться

Не боюсь с тобой вдвоём.

В яму тёмную ложиться

Не боюсь, когда умрём.

 

Нет ни страха, ни заботы,

Краток век и вечен миг –

Только сладость несвободы

Здесь, в объятиях твоих.

 

116

(Мысли Шекспира, с которыми я не согласна)

 

Я ни за что  на свете не поверю,

Что от препятствий рушится любовь.

Не будем объяснять любви потерю

Тем, что судьба нас разлучает вновь.

 

Как рыцаря, стоящего на страже,

Сразить любовь невзгодам не дано.

Звезда-любовь нам в бурях путь укажет -

Как? Для науки тайна все равно.

 

Любовь – не времени марионетка,

Её не водят, дёргая за нить.

Исчезнет прелесть юности бесследно,

А чувство невозможно изменить.

 

Докажете мне лживость этих слов?

Ну, значит, нет любви, и нет стихов.

 

 

Снежинка и Фауст

 

Долго снежинка летела во мгле,

Чтобы застыть на оконном стекле.

 

«Милая, из миллиардов одна,

Лишь на мгновенье нам встреча дана!»

 

Фауст торопится кнопку нажать,

Запечатлеть, сохранить, удержать.

 

Фауст взывает: «Мгновенье, замри!»

Ярче сверкнули сквозь снег фонари.

 

Ночь замерла, запрокинулась вся,

Хлопья трепещут, в пространстве вися.

 

И как кристалл на стекле распростёрт,

Фауст недвижен. И вечен. И мёртв.

 

Рыба об лед

 

Без воздуха рыба зимой подо льдом

Погибнет вот-вот в водоеме своем.

 

Родная и милая прежде среда

Смертельною стала под коркою льда.

 

Без всякой надежды, пока не умрет,

Колотится рыба о каменный лед.

 

Бедняжка, ты слишком мала и слаба.

Смирись и умри, уж такая судьба.

 

Покуда есть силы на то, чтобы бить,

Инстинкт выживанья не даст отступить.

 

Вдруг лунку во льду прибивает сверло –

Спеши надышаться, тебе повезло.

 

Неужто спасенье пришло просто так?!

Готовит наживку довольный рыбак.

 

Скелет

 

Когда-то эти кости

Старались не ломать,

Ходили с ними в гости,

Укладывали спать.

 

Хранили от мороза

И нежили в тепле –

Теперь они бесхозно

Валяются в земле.

 

И плоть, что стала прахом,

Любили много лет…

Теперь же лишь со страхом

Взирают на скелет.

           

 

Бессонница

 

1

 

В самое глухое время ночи

Просыпаться страшно и нельзя.

Сам себе чего не напророчишь,

Паучком над бездною вися.

 

В темноте распался на частицы

До того прямой и ясный путь.

Тут очнувшись, можно очутиться

В параллельном мире где-нибудь.

 

К милому теплу прижмись теснее,

Не оставь для холода прорех.

Всё могло бы быть куда грознее:

Боли нет, и жаловаться грех.

 

2

 

Что-то мне этой ночью не спится.

Всё никак не могу  примириться

Со страданьями, с подлостью мира,

С тем, что всё так несправедливо.

Вру, не всё, но ужасно много

Бед, что мы натворили без Бога.

Как уснуть с этим темным грузом?

А потом прижмусь к тебе пузом

И за палец тебя цепляю,

Улыбаюсь и засыпаю.                                                              

                                          

3

 

В черное озеро ночи

Падают капли минут.

Тщетно осмыслиться хочет

Жизни и смерти абсурд.

 

Сложно, а может, и ложно

Знанье о нужности зла,

И осмысленье  возможно

Только в бессмыслице сна.      

 

Дьявол наукой не признан,

Но, предрекая весну,

Сопротивляется жизни,

Сопротивляется сну.

 

Завтра всё будет иначе,

Вовсе не так, как вчера:

Все не по силам задачи,

Вся не в охотку игра.

 

Так и топчусь в лабиринте,

Камень на гору качу.

Дьявол унынья, изыди,

Я тебя знать не хочу.

 

4

 

Все заснули – я не сплю

И бессонницу люблю.

В этот час в моём сознанье

Уместилось мирозданье.

Я  без дела и одна,

Не слышна и не видна.

Все дневные цепи рву я,

Для других не существуя,

И стократно наяву

Ощущаю: я живу!

Всё, что было странным, дальним,

Неразгаданным и тайным,

Вся великая родня,

Что жила здесь до меня -

Всё светло и ясно мне

В темноте и тишине.

           

 

Блюз

 

Блюз за меня сказал без слов,

Что не могла сказать словами:

Про свет любимых городов

И море, полное огнями.

 

Времён утраченная даль

Плыла без моего участья,

И разрывала грудь печаль

Недосягаемого счастья.

 

О блюз, блистательный союз

Свободы и соподчиненья,

Где множится на минус плюс

В порыве самоотреченья.

 

Блюз, как по льду, летит, скользя,

Всегда вперёд, нельзя обратно,

И жизни тайная стезя

Невыразима, но понятна.

 

Плели узоры срезы скал,

Кипели облачные грёзы,

Блюз то терзал нас, то ласкал,

Из камня исторгая слёзы.

 

 

 

Осёдлость

 

О давнем нет печали,

О дальнем нет тоски.

Перроны и причалы

Коварны и узки.

 

Тоннели терминалов

Невесть куда ведут,

И на табло вокзалов

Скупые строчки лгут.

 

Куда спокойней дома,

Забыв про слово «вдруг»,

Зачитанного тома

Не выпускать из рук.

 

Под собственною крышей

Разнеживаться всласть.

Не глядя, как забывшись,

На мужа руку класть.

 

В окружности ладони

Мир уместится весь,

Любых событий корни

Растут сейчас и здесь.

 

Никто не стукнет в ставень,

Не тронет дверь носком…

И превратишься в камень.

И потечёшь песком.