Вперед в прошлое

 

Я товарищ, а не сэр!

Я хочу в СССР.

 

Где разрушенные храмы,

Где в автобус свой с утра мы,

Даже в ход пустив кулак,

Не протиснемся никак.

 

Где нельзя достать без боя

Гречку, джинсы, сыр, обои,

Где отпустят сахар вам –

В одни руки килограмм.

 

Где привычно в туалеты

Мелко режутся газеты

(Их через «Союзпечать

Ты обязан получать).

 

Где тайком обряд крещенья

По причине запрещенья,

Где корпят в очередях

Миллионы доходяг.

 

Где безвкусная одежда,

Где начальник твой – невежда,

Где без блата ты не сыт,

Потому что дефицит.

 

А захочешь заграницу –

Заполняй анкет страницы:

Будет выпущен, на ком

Не поставит крест райком.

 

Мирный атом грохнет где-то –

Не расскажут вам про это:

Все выходим на парад,

Облученью каждый рад.

 

Есть желанье, нет желанья –

Все шагаем на собранье

И - хотим иль не хотим –

Голосуем как один.

 

Критикуем лишь на кухне

Наш Союз, что снова рухнет…

 

Ну, кто красный флаг берет?

Смело в прошлое вперед!

 

 

 

 

        Притча

 

Муж с женой, затеяв склоку, -

Не пошла беседа, -

Подрались и на подмогу

Кликнули соседа.

 

Тот скрутил обоих разом

И закрыл в чулане,

По-хозяйски развалясь, он

Дрыхнет на диване.

 

Будет есть и пить, что хочет,

В сундуках копаться,

Лучшим другом, между прочим,

Будет называться.

 

Чтоб потом не плакать где-то

Горькими слезами,

Не пускайте в дом соседа,

Разбирайтесь сами.

 

 

         Предостережение

 

Не важно, что и как возведено:

Прочны ли стены, моден ли орнамент.

Но если ложь заложена в фундамент,

Разрушится строенье все равно.

 

                Дежавю

 

Вот и вас научат, внуки,

Думать, как велят,

Поднимать синхронно руки,

Хлопать долго в лад.

Восхищаться там, где нужно,

Хаять тех, кто вне,

И своих спасать с оружьем

В не своей стране.

 

 

Перед вторжением

 

 

Жила в стране – плохой, хорошей ли –

Вообразив, что что-то значу.

Никем не слушана, не спрошена,

Тихонько думала иначе.

 

И вот теперь узнаю вскоре я –

В своей стране как иностранка, –

Что чувствуют, когда история

Раздавит гусеницей танка.

 

 

                Два брата

 

 

Раскулачив,  выслали куда-то,

Стерли сапогом с лица земли.

И осталось два погодка-брата

От крестьянской трудовой семьи.

 

Малышей со стариками вместе

На погибель бросили в мороз…

Ненависть и боль взывали к мести,

А оплакать – не хватало слез.

 

Чтоб она сгорела, чтоб пропала,

Эта сука, мачеха-страна!

Не пришлось самим творить подпала –

Враг пришел, и началась война.

 

В первом же бою один из братьев,

От обиды на решенья скор,

Руки поднял, а потом, предатель,

Поступил в РОА, под триколор.

 

А второй сказал: - Куда ж мне деться

От России – суки, мать твою!

Встал, как все, и принял пулю в сердце,

И погиб за Родину в бою.

 

 

                Девочке, критикующей Шевченко

               

Стала снежная принцесса,

Ледяное сердце,

За плечом не чуя беса,

В зеркало глядеться,

Не прощая, не жалея,

Суд вершить поспешно:

«Я на свете всех умнее,

Я живу безгрешно,

Потому имею право

Чистыми руками

В ту, что сгинула бесславно,

Первой бросить камень!

В ту, что так была наивна,

Без ума влюбилась,

Родила вне брака сына

Да и утопилась!

Милость к падшим – долг поэта?

Ерунда какая!

Как он смел писать про ЭТО,

Грешным потакая!

Стих неточен, слог незвучен

И мрачна картина,

И плохому нас научит

Дура Катерина…»

Злые отзывы слетали

С гордых губ принцессы,

Тихо ангелы рыдали,

Радовались бесы.

Сердце спит – без сердца разум

Темен и рассеян…

Так и молятся о разном

Мытарь с фарисеем.

 

 

 

 

 

 

В толпе слепых

                       

 

В толпе слепых, слепой толпой влекома,

Как пленница, иду.

Уверены, что местность им знакома,

Не чувствуют беду.

А впереди разрушен мост высокий,

Стремительна вода.

И я кричу, что этот путь широкий –

Дорога в никуда!

Толпа идет, не слушает… И с нею

Я кану в глубину.

Ну что ж, искупим гибелью своею

Прапрадедов вину.

 

 

                Стабильность

 

 

На свалке, где запах гнилостный,

Где тощие псы снуют,

В спокойствии и стабильности

Устроили мы уют.

 

В картонной коробке вечером

Огарок свечи горит,

И даже в вазочке с трещиной

Засохший букет стоит.

 

И если новые веянья

Наш здешний приют сметут,

То свалку на свалку сменим мы,

Где все будет так, как тут:

 

Такие же будут запахи,

Такой же собачий рай,

Навалом объедки сладкие,

Хоть до ночи  собирай!

 

Но если к нам город сунется,

Где строгий царит закон,

Где моют шеи и улицы –

То нас не получит он!

 

Ни грамма родного мусора

Не смогут у нас отнять!

Навяжут странные вкусы нам,

Ногам запретят вонять.

 

Уж лучше пахан, выбивающий

Из нищих нищую дань…

Скорей к оружью, товарищи!

Вся свалка моя, восстань!

 

 

 

  

 

                Камень и пуля

 

Камень:

 

Я кричал, но не был услышан,

Я стучал, но мне не открыли.

Я обманут, попран, унижен –

И у камня выросли крылья!

Переполнилась чаша терпенья.

Ничьему не верю суду.

Я лечу, и через мгновенье

Я и сам виновных найду.

 

Пуля:

 

Есть порядок и закон –

Большинство довлеет.

Стаду сено и загон,

Если не наглеет.

Я не целю лично в вас –

Мне до вас нет дела.

Но когда мне дан приказ,

Уносите тело!

 

       

               Отреченье

 

Вина на мне, вина на мне

За кровь и смерть в моей стране.

Я крест вины в тоске ношу.

Я отреченье подпишу

И казнь безропотно приму,

И никого не прокляну.

Но сколько б ни было смертей –

За что расстреливать детей?!         

 

 

 

 

 

       Анти-Гамлет

 

Я ль назначен лечить загнивающий мир,

Призван вывихи вправить ему?

Пусть слыву я безумным, свергая кумир,

Но оружия не подниму.

 

Тень отца мне явилась, страшна и черна,

Обличала и к мести звала.

Но свершу ль правосудие, если она

Лишь исчадием ада была?

 

Кто уверен в ином, мне бросает упрек,

За сомненья и слабость браня.

Путь виновных накажет всевидящий Бог,

Но накажет не через меня.

 

От клинка или яда мне пасть суждено –

Смерть давно уж стоит за плечом.

В вечной битве со злом поучаствую, но

Буду жертвой, а не палачом.

 

 

                

         Ожесточение

 

Как металл о металл – острие наточить.

Так в сраженье противников ожесточить.

Столкновенье, упорство и первая кровь:

«Отойди! Не наскакивай! Не прекословь!»

Первобытная тьма застилает глаза,

И уже невозможно включить тормоза.

И уже не понятно, кто прав, кто не прав –

Убивают друг друга, законы поправ!

Бесполезно взывать и врагов разнимать:

Хорони сыновей, безутешная мать!

Ну а этот, кто был и умней и сильней,

Кто стоял неподвижно под градом камней,

Кто – с любовью и верой -  ответить не мог

На проклятья проклятьем, клинком на клинок?

Его сердце – как пламя, а воля – как лед,

Он погибнет за правду, но сам не убьет. 

 

Не верю!

 

В море подлости людской,

Лжи и лицемерья

Мы глядим кругом с тоской,

Никому не веря.

 

Кто тут жертва, кто палач –

Масть неразличима:

Что ни пафос, что ни плач –

Не лицо, личина.

 

Впереди страдальцы, чтоб

Спрятать тех, что сзади:

Трюки, грим и фотошоп

Провокаций ради.

 

Что ни сделай, ни скажи –

Хоть умри на месте! –

Обвинит тебя во лжи

Оппонент без чести.

 

Крик о правде, о правах

На народном вече –

Все красивее слова,

Горячее речи.

 

Но не ценим мы потуг, -

Уж не обессудьте, -

Просто отключаем звук

Кнопкою на пульте.

 

Веры методы просты:

Дали бы экраны,

Как Фоме, вложить персты

В праведные  раны.

 

А без этого не верь

Ни плащам, ни маскам,

Распахни уж лучше дверь

Голливудским сказкам.

 

Все поймешь, когда потом,

Раб своей натуры,

Серый волк придет в твой дом

Без овечьей шкуры.

 

                Встречный – поперечный

 

Я всеобщий оппонент,

Тот, кто всем перечит

И находит аргумент

Против всякой речи.

Не за этих, не за тех –

Развенчаю разом!

Фальшь подчисток и прорех

Вижу трезвым глазом.

Отовсюду мне: «Дурак!

Оскорблять не сметь их!»

Оттого-то кровный враг

Я для тех и этих.

 

Котигорошко

 

 

Сестра и братья в неволе,

И сам я себя кляну:

Искать ли собственной доли,

Покуда они в плену!

 

Возьму только хлеб и воду;

Прощайте, отец и мать!

За их и нашу свободу

Со Змием иду воевать.

 

Один – как целая рать я,

Мне Богом сила дана.

Свободны сестра и братья,

И Змий получил сполна.

 

Я думал, я сделал дело,

Растратив силы в борьбе.

А братьям моим захотелось

Присвоить победу себе.

 

Надеялись, что умру я

В змиевом царстве том,

И вот гомонят, пируя

И делят отцовский дом.

 

Ну что же, сглупил немножко:

Наивен я был и прост.

Но ждите: Котигорошко

Поднимется в полный рост!

 

 

 

                Время собирать камни

 

 

Весело было крушить  и ломать,

Камни бросать сгоряча.

Скучней разыскивать и поднимать

Осколки того кирпича.

 

Легко ли в теченье не дней, а лет

С терпением и трудом

Из этих осколков – других-то нет! –

Отстраивать новый дом.

 

А толпы еще ликованья полны,

И праздничный гул не затих…

Лишь те, что погибли на гребне волны,

Безмолвны в могилах своих.

 

               

 

Голубка

 

 

Голубка-надежда, мы все из толпы

Следим за полетом ее:

Неужто, не дав ей достичь высоты,

Ее заклюет воронье?

 

Как бережно б каждый из нас держал

Ее, прижимая к груди!

Но кто-то, решившись, ладони разжал

И попросил: - Лети!

 

Неужто напрасна ее красота,

И будет недолгим полет,

И там, где чиста и светла высота,

Ее воронье заклюет?

 

Голубка-надежда, теперь защитить

Мы все бы ее не смогли…

И только осталось с волненьем в груди

Следить за мельканьем вдали.