Мысли того, кто внезапно стал беженцем

              Жалоба

Где конец дороге горькой?

Где найдется для меня

Норка в собственной каморке

И местечко у огня?

Где напрасно соглядатай

Нос расплющит о стекло,

Где родным в жару прохлада,

И друзьям в мороз тепло.

Где отважное уродство

Не боится быть собой,

И возможно без притворства

Над своей рыдать судьбой.

Есть приют для нас, бездомных:

Там огонь горит в печи;

Там сияют в окнах темных

Три негаснущих свечи;

Словно в детстве, запах хлеба

Из дверей струится там,

И сулит ночное небо

Лишь покой и дрему нам.

Баллада о страхе

Муж ночью врывается, бледен и страшен,

В карманах гранаты, в руках автомат.

«Пришельцы орудуют в городе нашем,

Отряд галактических суперсолдат!

Я видел горящие знаки на каждом –

Поверь мне, любимая, не прекословь! –

Пришельцы зомбируют наших сограждан,

Внедрятся в их души и высосут кровь!

Детей отведи в безопасное место,

Сама полезай поскорей под кровать.

Я буду следить за дверями подъезда,

Во всех, кто приблизится, буду стрелять».

Безумец с оружьем – опасная штука.

Больному мерещатся всюду враги.

Бедняжка, не жди полицейского штурма,

Детей забирай и из дома беги.

Но если покорно закроешь ты двери,

Останешься с мужем, рискуя детьми,

То скоро сама в этих монстров поверишь,

Увидишь, как щупальца лезут из тьмы.

Да здравствует разум! Да скроются страхи!

Кто истину ищет, находит ответ.

Не даром бессчетные солнца во мраке

Бессонно струят немерцающий свет.

                   Чужие

Болит чужая жадность и жестокость,

Чужие заблужденья сердце жгут,

Невыносимо наблюдать, как в пропасть

Слепцы с улыбкой радостной идут.

Чужих грехов зачем тащу я бремя,

Ведь впору плакать о своей вине!

Но давит, давит тягостное время

Бесплодных слез и мыслей о войне.

Нет гордости и веры нет геройству,

Стыд за своих и жалость к жертвам лжи…

Да не отступит ангельское войско,

Храня добра и правды рубежи!

                   Гости

Мы идем сегодня в гости,

Целый день пробудем там.

- Не мешаем? – Что вы! Бросьте!

Мы ужасно рады вам.

Чтоб не очень надоесть им,

Ночевать пойдем к другим,

А потом заглянем к третьим,

И к знакомым, и к родным…

Вот такие мы гуляки,

Веселимся без конца,

Не боимся злой собаки

У соседского крыльца.

Что нам холодность приема

И косые взгляды вслед!

Почему нас нету дома?

 Потому что дома нет.

                 В трубе       

Ветер воет, как в трубе,

Дует, просто жуть.

Я повисла на скобе,

Кое как держусь.

Ветер рушит все вокруг

И уносит вдаль.

Вырывается из рук

Ледяная сталь.

Мчатся клочья бытия,

Бьются мне в лицо.

В тот поток должна и я

Пасть в конце концов.

Я мотаюсь, словно флаг,

Небо – на дыбы,

Но не точно и не факт –

Смерть в конце трубы.

Может, там лишь легкий бриз

Отдувает тюль…

А инстинкт велит: «Держись

За последний дюйм!»

Прочь в сплошной поток утрат

Всё мое смело…

Но в бессмысленный захват

Кулаки свело.

До войны

Скакали белки и клесты,

Дрожали иглы и листы,

Здесь был разнообразный лес:

Кустарник с ягодой и без.

Здесь были травы и цветы,

И с каждым я была на «ты».

Здесь рифмовалось все со всем,

И для стихов хватало тем.

Срубили лес, сожгли поля,

Изрыта взрывами земля,

И дом, что раньше был мне мил,

Меня изгнал и разлюбил.

Не доискаться, кем и как

Был вызван первобытный мрак,

Кто поселил в простых сердцах

Жестокость, ненависть и страх.

Но нам и так понятна суть:

Мир довоенный не вернуть.

Уже задолго до войны

Все звери были там больны;

Наивный привлекая взгляд,

Там ягоды копили яд;

Ласкаясь к травам и цветам,

Коварный змей уже был там,

И дом, что был красив и нов,

Прогнил и рухнуть был готов.

За мной же, друг! Покинем ад!

Вперед – и не смотри назад.

        Атлантида

Белые здания, вросшие в тину,

На глубине – как жемчужная нить.

Я отпускаю свою Атлантиду

И позволяю ей больше не быть.

Как беззаботно мы, дети, резвились,

Волны веками ласкали скалу…

В миг опрокинулась наша стабильность,

Мир наш стал мифом и канул во мглу…

Всё, не ищите мою Атлантиду,

Легшую прошлым под киль корабля.

Переселенцы, спокойные с виду,

Жизнь на земле начинают с нуля.

Всё здесь иное. В бездомных атлантов

Ветер пустыни плюется песком.

Нет ему дела до бывших гигантов,

Ставших пигмеями в море людском.

Образ размытый томительно сладок:

Верить ли памяти? Лжива она.

И без того приходила в упадок

Та легендарная наша страна.