Соблазн

 

 

 

 

«Вот он, страну погрузивший во мрак враг,

Влезший обманом и силой во власть – красть.

 

Он среди юношей сеет разврат, гад!

Дев и детей вовлекает во блуд, плут!

 

Ваши святыни растопчет как слон он.

Резать и вешать придет он сейчас вас.

 

Это фашист, экстремист и злодей – бей!

Встань и иди, и веди за собой в бой.

 

Главное, жизней ничьих не жалеть впредь,

Даже свой собственный дом не беречь – жечь!

 

Верь, что поможет крушить все вокруг друг;

Все, что послужит на гибель врагам, дам».

 

Так соблазнял своих новых друзей змей.

Уговорил – и под камень залез, бес.

 

И уничтожен огнем и мечом дом.

И загоняет улов в свою сеть смерть...

 

Но не навек же нас сводит с ума тьма –

Время придет, и пробьется сквозь бред

                                       свет.

 

 

                Это не я!

 

 

 

Ты сам себя бил, себя же кляня,

Чтоб люди подумали на меня!

 

Ты сам себе в спину вонзил этот нож

Ударом, который на мой был похож.

 

Ты в землю себя закопал живьем,

Чтоб меня обвинили в убийстве твоем.

 

Не я виноват, что теперь ты мертвец,

И я покончил с тобой наконец!

 

 

 

 

 

Считалка

 

 

Я сказал: - Кругом враги!

Ты взмолился: - Помоги!

- Вот ракета, вот граната,

Постреляй из автомата.

Ничего, что от игры

Гибнут целые миры.

Больше тысячи миров

Закопали в черный ров.

Вот конец коварных врак:

Я подлец, а ты дурак.

Ты покорен, я умен,

Кто виновен – выйди вон.

 

 

 

За правое дело

 

 

 

 

 

За правое дело, за равенство-братство

Французик пошел на войну.

В строю «Вив лямпрёр!» он кричал по-солдатски,

Форсировав Березину.

 

За правое дело, за счастье народа

Ариец пошел на восток.

«Зиг хайль!» он кричал накануне похода –

Красив, белокур и высок.

 

За свет коммунизма, за правое дело

Вперед пролетарий шагал,

Восставших крестьян с Тухачевским умело

Давя под «Интернацьонал».

 

За русских – обиженных и оскорбленных,

Забывших, как Родину звать,

Российский наемник пошел добровольно

Поганых хохлов убивать.

 

Прости его, Господи, мальчика-мужа,

Что, воинским духом влеком,

За правое дело врывался с оружьем

В чужой перепуганный дом.

 

Прости. что сгубил он и душу, и тело

Во имя бредовых идей

В бою за неправое правое дело

Под флагами хитрых вождей.

 

Спаси его, Боже! Пускай его целым

Увидит жена или мать.

Пускай он научится правое дело

Иначе совсем понимать.

 

 

 

 

 

 

Плач о потерянных детях

 

 

 

Мои потерянные дети,

Мои сопливые убийцы,

Кто показал вам игры эти –

Губить, громить и тем гордиться?

 

Вы из следов козлиных пьете

Хмельную муть змеиной фальши

И по чужой земле идете

Все дальше от меня, все дальше.

 

Я плачу вместе с матерями,

Что к вам протягивают руки,

Как плачут, шанс на жизнь теряя,

Несостоявшиеся внуки.

 

Вот ты, сорокалетний кроха,

Ты выживешь и поумнеешь,

Поняв, что хорошо, что плохо,

Еще покаяться успеешь.

 

А вот тебя, палач безусый,

Уже спасти я не сумею:

Еще позируешь искуссно

Над мертвой жертвою своею,

 

Но через миг стальное жало

Вонзится в шею возле уха...

(Не зная, мать не провожала,

Не собирала в путь подруга).

 

Когда в потухшие глазницы

Привратный страж посмотрит грозно,

Я стану за тебя молиться,

Но будет поздно. Будет поздно.

 

- Домой, домой! – зову. Не слышат.

А голос совести все глуше.

Еще поют, смеются, дышат

И губят – собственные души.

 

 

 

 

 

                Имеющий уши, да услышит...

 

 

Притворяется глупость красивой,

Восхищается мир подлецом,

Настоящую мудрость и силу

Не всегда узнавая в лицо.

 

Избирательна функция слуха.

Голос разума слышишь ли ты,

Подставляя покорное ухо

Для соблазна и для клеветы?

 

Вот опять пред кумиром рогатым

В исступленье ты падаешь ниц!

Как любить без вины виноватых,

Твердо верящих в сказку убийц?

 

 

 

 

 

                Герой

 

 

 

Я мать свою ненавижу –

Сука она, а не мать!

Хотел бы не эту бесстыжую,

А соседку матерью звать.

 

Умна и красива соседка –

Прибрала меня быстро к рукам.

Шепнула мне, сунув таблетку:

«Подбросишь той твари в стакан».

 

Я глаз отвести не осмелился,

Пока мать отраву пила,

Поперхнулась, схватилась за сердце,

Посинела – и умерла.

 

Одна только вышла промашка:

Капли слизав со стола,

Двухлетняя дура Машка

Тоже, блин, умерла.

 

Что смотришь, рахитный выкормыш?

На соску и рот закрой.

Расскажу тебе, когда вырастешь,

Какой старший брат герой.

 

Правда, трясусь всем телом.

И снится всякая жуть.

Я сделал доброе дело,

Только Машку жалко чуть-чуть.

 

Забрали, волки позорные.

Издеваются вместе с врачом...

Соседка вызвала скорую:

- Мальчик бредит. А я ни при чем.

 

 

Конвейер

 

 

 

 

Старательно, чтоб в срок успеть,

Не подвести людей,

В грузовики грузили смерть

Для взрослых и детей.

 

Везли водители свой груз,

Приняв беспечгый вид,

Чтоб годовалый карапуз

Был вовремя убит.

 

Не спал усатый командир

Над планами всю ночь,

Чтоб поразил – двоих один –

Осколок мать и дочь.

 

А где-то далеко, с утра,

Правитель морщил лоб,

Который росчерком пера

Сказал бы смерти «Стоп!».

 

Но не за то его любил

Ведомый им народ!

И он спокойно кофе пил

И кушал бутерброд.

 

 

 

         Шалуны

 

 

Окна завесили черным,

Красные свечи зажгли,

Настояший беззубый череп

И кости где-то нашли.

Стали читать заклинанья,

Глупой отваги полны:

Вызвать решили дьявола –

Такие вот шалуны.

Мороз пробежал по коже,

Дунул ветер, запрыгал стол,

Раздался бешеный хохот:

- Вы звали, и я пришел!

В углах свистело и выло,

А кто свистел – не видать.

Гвозди, ножи и иголки

По комнате стали летать.

 Испуганные соседи

Попрятались кто куда...

Но вот изгоняющий дьявола

Священник идет сюда!

Святой водой покрорил он,

И дом занялся огнем!

(Что делать? С нечистой силой

Жить невозможно в нем).

Мы все теперь погорельцы.

Ну что ж, так и надо нам!

Сразу бы шалунишкам

Дать тогда по рукам!