Ромео и Джульетту откачали,

Промыв желудки и заштопав раны,

И, поумнев от страха и отчаянья,

Простив обиды, помирились кланы.

Прошли года, Джульетте скоро сорок,

Вторую внучку крестят по весне,

Но до сих пор в костях засевший морок

Их заставляет вздрагивать во сне,

Искать друг друга жадными руками,

Как гроб, в тоске ощупывать кровать,

Сплетаться волосами и ногами,

Куда попало губы прижимать,

Свои и не свои глотая слезы,

От судорожных всхлипов трепеща.

Как тяжелы кладбищенские розы,

Липка петля могильного плюща…

Ночь коротка – весной светает скоро.

- Все хорошо, любимый… - Спи, родная…

Редеет мрак и отлетает морок

Нетопырем к цветным созвездьям мая.

И снится им, что в комнату с балкона

Юнцом влюбленным вновь крадется утро…

А век другой. И город – не Верона.

И по-другому нас зовут как будто.

Та нимфа – не я

Та нимфа – не я. Я тебе лишь приснилась такой.

Бедней я обманом, зато обаяньем сильнее.

Во мрак не лечу, но лечу я, коснувшись рукой;

Душа просветлела, поверив в любовь и покой,

И ласковей голос, и взгляд бестревожный синее.

Не топит волна. Не сжигает, а греет огонь.

И кроткое сердце и стерпит, и слюбит, не охнув.

Та нимфа – не я. Та устала от ловль и погонь,

Хотела стать мною, но так и осталась другой

И с завистью детской приходит заглядывать в окна.

В возрасте, что ближе к сентябрю

В возрасте, что ближе к сентябрю,

Нет грустнее сумерек, чем в мае.

Сверху на цветущий сквер смотрю

И над этим голову ломаю.

В первый раз с ревнивою тоской

Сожалею я, что мне не двадцать,

Что уже не буду я с тобой

В облаке сирени целоваться

И мечтать о времени, когда

Как сейчас, уже ты будешь мужем…

Все сбылось. Но только – вот беда:

Поцелуй на улице не нужен.

А давай мы выключим экран,

Как тогда, оденемся не наспех

И пойдем стоять под тот каштан,

Даже всем соседкам – курам на смех.

Но горчит нам майское вино,

В никуда уводит путь недальний:

Знать, сегодня нам не суждено

Пренебречь супружескою спальней!