В испанском городе Валенсия в марте празднуют Файяс – праздник огня, название которого происходит от латинского слова fax – факел. В каждом квартале, на площадях и перекрестках, устанавливают огромные (до 30 метров высотой!), прекрасные, смешные и романтичные фигурные композиции из папье-маше, которые потом – одновременно  во всем городе – сжигают. И всю неделю – масклетА (пиротехнические шоу, имитирующие взрывами петард и ракет бой барабанов); свето-музыкальные представления с помощью специально для этого сооруженных конструкций и миллионов лампочек; факельные шествия; парады в шикарных  национальных валенсийских костюмах и костюмах мавров (причем в костюмах все – от бабушек и дедушек, до младенцев в колясках и на руках). Все это костюмированное население – каждый квартал со своим оркестром! – допоздна ходит по улицам, поет и танцует. И над всем городом – гром петард и аромат цветущих апельсиновых деревьев – померанцев…

 

 

 

 

Город и огонь

 

Горели Гамбург, Москва и Рим,

Миры превращались в пепел и дым.

 

Валенсия, ты не сошла ль с ума –

В гости огонь позвала сама.

 

Гордый город к главному дню

Веселую пищу готовит огню.

 

Как смелому всаднику дикий конь,

Покорен Валенсии грозный огонь.

 

Глядим, снимаем, на память берем

И буйство огня, и власть над огнем!

 

               

                Спешите видеть!

 

Спешите видеть чудо, пока

Огонь не слизал его!

Одни создают красоту на века,

Другие – на миг всего.

 

Чудо фантазии и труда

Исчезнет в вихре огня,

Чтоб на мгновенье – и навсегда! –

Стать радостью для меня.

 

Творец невидимый говорит,

Свой труд зажигая сам:

«Налюбовались? Пускай горит.

Я лучше еще создам».

 

Как алую лилию в сильных руках,

Пламя подносят к лицу,

И восхищенное дружное «Ах!»

Звучит наградой творцу.

 

Большие дети ликуют в толпе,

Чувствуя, как один:

«Мы сделали это. Гори теперь.

Мы лучше еще создадим».

 

       

            Пламя

 

Пламя в камине,

Пламя в костре –

Жизнь с ним любимей,

Чувства острей.

 

С дерзостью детской,

С юной тоской

Пламени сердце

Жаждет весной.

 

Город затеял

Игры с огнем

И не пустеет –

Ночью, как днем.

 

На перекрестках,

На площадях

В облике взрослых

Дети галдят.

 

Взрывы, парады –

Целых три дня.

Куклы-громады –

Дань для огня.

 

Их больше сотни –

С дом вышиной.

Будет сегодня

Все сожжено.

 

Как эти куклы

Будут гореть?

Втиснулись в круг мы,

Стали смотреть.

 

Ждали до ночи

Зрелища мы:

Пламя клокочет,

Дым до луны!

 

Близко к ресницам

Пламени пыл,

Блики на лицах,

Клики толпы!

 

Кончено! Старый,

Малый, хромой –

Щурясь устало,

Едут домой.

 

Праздник, как детство,

Не навсегда:

Утром от действа

Нет и следа.

 

 

                Близкое знакомство

 

Город, что был неумелым наброском,

Город, что был черно-белым и плоским,

Цвет приобрел для меня и объем,

Запахи, звуки – все стало при нем.

 

Множество мест, где я днями кружила,

Я приручила (скорей, приножила):

Кактусы, пальмы – все стало моим:

Были немилы – привыкла и к ним.

 

В праздники буен, по будням – спокоен,

Город освоен теперь и присвоен.

Если вернусь, он узнает меня,

Вновь породниться нам хватит и дня.

 

 

        Последний день

 

 

Валенсия-красавица,

Где, памятные мне,

Века соприкасаются,

Стоят стена к стене:

 

Барокко рядом с Готикой,

С Модерном Ренессанс, -

И где украсить родину

Наш век имеет шанс.

 

Пойду над лентой парковой

По древнему мосту

Улавливать за аркою

Седую красоту.

 

Соборы, башни, здания

И пальмы вдоль аллей –

Была ли цель желаннее

Для камеры моей?

 

Ну нет! Пусть эти прелести

Упрячут тучи в тень.

Хочу пропасть тут без вести

Хотя б еще на день.

 

Валенсия-волшебница,

Перед прощаньем с ней

Побуду не пришелицей,

А здешнею, своей.

 

Утратит чудный флёр она,

Возьмется за дела

И станет просто городом,

В котором я жила.

 

Уже гостить недолго мне –

Валенсия, прощай!

Теперь других паломников

Чаруй и обольщай.

 

Не ведаю, приеду ли,

И если, то когда…

Была неделю эту лишь,

А кажется – года.

 

                Как сохраню

 

Где бурлила и цвела

По весне Валенсия,

Там ночами не спала –

Сочиняла песни я.

 

Где гремели масклетА,

Гибли куклы в пламени,

Я на многие лета

Собирала памятки.

 

Как поймаешь в объектив

Все оттенки радости?

Напишу про это стих,

Сохраню до старости.

 

Чувство в слово, словно в лед,

Вплавлю – не износится:

Свежей вишней оживет,

Если разморозится.

 

Не утратила красы

Впечатлений радуга:

И Валенсия, и сын,

И сама я – ягода.

 

 

Улица Сагунт

 

Где каждый день ходили с сыном мы

По длинной улице Сагунт,

На ветках, рядом с апельсинами,

Цветы душистые цветут.

 

Их аромат, похожий, может быть,

На аромат цветущих лип,

Теперь навек, в стихах изложенный,

К моей Валенсии прилип.

 

На запах прут воспоминания –

Нет кода памяти верней.

Цвет померанцевый, достань меня

Из тех, уже минувших, дней,

 

Перенеси волшебной силою

В объятья улицы Сагунт,

Где снова, рядом с апельсинами,

Цветы душистые цветут.

 

 

        Средиземноморье

 

 

На берегу Вселенной

Кипит волна морская,

Хватает ноги пеной,

Не скалясь, а лаская.

 

В начале Средиземья,

В начале Средиморья

Следы в песке посею,

Взойду воздушной солью.

 

В сверкающем кристалле,

В ракушке прокаленной

Свой силуэт оставлю,

Прозрачный и соленый.

 

Пусть, на ветру качаясь,

Всегда он тут пребудет:

Насквозь скользите, чайки!

Насквозь ходите, люди!

 

Пусть все проникновенья

Летят за мной по свету,

И я, как дуновенью,

Обрадуюсь привету.

 

Опять босой ногою

Найду свой след на пляже

И совмещусь с собою,

И снова стану та же.

 

 

                В полете

 

Едва мы оторвались от земли

И высоту набрали постепенно,

Нас ангелы по небу понесли,

Разбрызгивая сливочную пену.

 

Светило солнце с нужной стороны,

В ушах гудело ровно и надежно,

Мы были все друг в друга влюблены,

И наше счастье было так возможно!

 

Еще б мы долго продолжали путь,

И впереди маячила нирвана,

Но Бог велел на землю нас вернуть,

Решив, что нам пока в нирвану рано.

 

Мы сразу стали глохнуть и потеть

И много раз глотнули и зевнули,

И чтобы дальше ввысь не улететь,

Себя ремнями к креслам пристегнули.

 

Как мог взлететь огромный самолет?

В который раз реальности не верю.

Последний ангел выше нас плывет

И в райский сад захлопывает двери.

 

 

                Возвращение

 

 

Кругами по свету хожу я всегда,

Поскольку всегда возвращаюсь сюда,

Где в бедной, оставленной Богом стране

Мой дом, как ребенок, скучает по мне.

 

Там дверь моему лишь послушна ключу;

Там делаю что и когда захочу;

Там каждая мелочь продумана мной –

Туда возвращаюсь, где дом мой родной.

 

Немало видала я разных красот:

Тут северный берег, там пальма растет…

Но глобус заманчивый как ни крути,

Лишь дома конец и начало пути.

 

Люблю уезжать и люблю приезжать,

Свиданий и встреч с нетерпением ждать.

Но как ни влюбляйся в страну за страной,

Ничто не сравнится с дорогой домой!

 

            Муравейник

 

                        «… и каждый день уносит частичку бытия» (Пушкин)

 

Тихо тикают часы –

В темноте слышней.

Строит муравейник-жизнь

Время муравей.

 

Вот секунда-волосок,

Перышки минут,

И мгновенья, как песок,

Тоже в ход идут.

 

Громоздится час на час

В пирамиду дней.

Больше времени запас,

Жизнь моя полней.

 

Время-труженик, не стой,

Возводи мосты,

Арки стрельчатые строй

Чудной красоты.

 

Муравей шуршит всю ночь

В громкой тишине –

Не уносит что-то прочь,

А приносит мне.

 

Я любуюсь не дыша:

Все венчает крест.

А оттуда только шаг

Будет до небес.