Последний день апреля

 

Это был последний день апреля:

Абрикосы с вишнями цвели,

Клены и каштаны матерели,

Тучи дождь готовили вдали.

Чей-то гроб стоял перед подъездом,

Источая сладковатый тлен,

И садилась в лимузин невеста,

Поднимая платье до колен.

 

Штаны

 

Светили месяц робкий и солнце с вышины,

Сушились на веревке спортивные штаны.

Легки, чисты, душисты (ведь только что из спа),

Как лучшие артисты выделывали па.

В двойном холодном свете безлиственного дня

Их хореограф-ветер без устали гонял.

В причудливом движенье то бьется, то замрет

Восторг! И вдохновенье! И радость! И полет!

От деда до младенца присутствуя при том,

Глядел на их коленца многоэтажный дом.

И день бы не казался так праздничен и нов

Без яростного танца трех ветреных штанов.

 

 

Голуби

 

Солнцу салют – голубиная стая,

Золотом вспыхнув и в дымке растаяв,

Снова видна на крутом вираже:

Воспоминанием юного рая,

Силы, свободы и дальнего края

Для старика на седьмом этаже.

 

В толпе любвей, надежд и вер

 

С созвездьем вянущих гербер

И с ряженкой в румяной крынке

На пестром и галдящем рынке

В толпе любвей, надежд и вер

Не расслабляйся, а бодрись

От недостатка и избытка –

Всего лишь энная попытка

Твоя единственная жизнь.

Навстречу – ты, и ты, и ты

Любви, и вере, и надежде

Несут твои – потом и прежде –

Преображенные черты.

 

У посадочной полосы

 

На скамье, под кустом ежевики,

Где тяжелые розы цвели,

Мы ловили жемчужные блики,

Что являлись над садом вдали.

 

И пока на посадку идущий

Самолет приближался и рос,

Не качнулась под тенью мелькнувшей

Ни одна из задумчивых роз.

 

И, прозрев на мгновенье, как будто

Новизною плеснуло в умы,

Мы постигли внезапно: Вот чудо –

Самолеты, и розы, и мы.

 

 Счастливый день

 

То ли он оплывает в сиянье,

То ли я отступаю в тень,

Но все дальше он, все обманней,

Мой счастливый июльский день.

 

Не сниму и не нарисую,

Может быть, увижу во сне

Грациозную фею-косулю,

Что стихи нашептала мне.

 

Очертанья уже не резко -

Ничего того больше нет...

Только запах сырого леса

И летящий велосипед.

 

В березовой роще

 

В березовой роще, прозрачной, как кружево,

В горячей траве беззаботно лежали мы.

Бессчетные пчелы жужжали натружено,

Над нами кружили, но все же не жалили.

 

Тут столько живого, на нас не похожего,

Пускай мы проездом, не ведь не чужие им!

И если природой мы будем заброшены,

То как шелудивые псы запаршивеем.

 

Белесое перышко в небе растаяло,

Сухая травинка у глаз  замаячила…

Скользнул по щеке муравьишка раздавленный –

Ну, стало быть, так ему было назначено.

 

Такой день

 

Прохладным августовским утром

Светлеет небо до зари,

Просвечивая перламутром,

Как раковина изнутри.

День будет бархатным, медовым,

Одним на многие года,

Когда созвучно даже то вам,

Что не созвучно никогда.

Сегодня надо быть в дороге,

Пересекая свет и тень,

Оставив прошлое в залоге

За этот драгоценный день.

Да соберу я без потери,

Бродя с дырявою сумой,

Все милостыни, что отмерит

Рукою щедрой ангел мой!

На что потрачу дня остаток?

Вернувшись, сяду на порог,

Из озарений и догадок

Совью невянущий венок.

Переболев другими днями,

Не удивлюсь, когда пойму,

Что тот венок прирос корнями

К существованью моему.

 

В музыкалку

 

С восьмушным футляром скрипичным

И с нотной папкой «Мюзик»,

Опаздывая, как обычно,

Бежим через сквер напрямик.

Отдав мне ноты и скрипку,

Она семенит налегке,

Холодные пальчики-рыбки

Греет в моей руке.

Пять минут до урока -

 Наискось через сад…

Я шла такой же дорогой

Лет сорок этак назад.

И снова все повторится –

Наезжена колея –

Но в бабушку превратится

Тогда уже внучка моя.

 

 

Наваждение

 

Тих и неподвижен сад,

Затаившийся в тумане:

Что-то он сегодня странен,

Дик, оборван и космат.

Будто, чуть отводим взгляд,

Он крадется вслед за нами:

Вместе с нашими шагами

И его шаги звучат.

Обернемся ли назад –

Вновь недвижные в тумане

Задремавшими слонами

Копны темные стоят.

В дальних окнах за ветвями

Свет то гаснет, то горит,

Навевая голый ритм,

Не наполненный словами…

 

 

 

Глупая зависть

 

Хочу сознаться в глупой зависти.

Октябрь. Сырой и теплый вторник.

Два мужичка в больничном садике

Располагаются на полдник.

Нарезаны кружки колбасные,

Без спешки до краев налита,

Блестит в стаканчиках пластмассовых

Живительная аква вита.

На темных лицах радость кроткая:

Все здесь и днесь, и что им завтра!

Как чуждо деловой походкой я

Прошла на заднем плане кадра…

 

 

 

Одинокий прохожий

 

Как одинок прохожий в парке

Меж двух дождей, в пустой аллее!

Сквозит над морем листьев ярких

Дым серых туч, клубясь и тлея.

Весь путь, оранжевый и желтый,

Блестит от сырости недавней,

И капля, ставшая тяжелой,

То здесь, то там звенит о камни.

Неторопливо и уныло

Шагает путник через осень

И все, что будет, все, что было,

С собою в сумерки уносит.

Он шляпу на глаза надвинул

И поднял воротник украдкой,

И навсегда вошел в картину

Неразрешимою загадкой.