Poems DRUCHKIV
Poems DRUCHKIV

Осеннее

 

Эта даль, эта синь без конца,

Эти краски осенней отчизны

Наполняют дыханием жизни,

И весельем, и верой в Творца.

 

Чего еще?

 

Светла и нежна побледневшая синь

Сентябрьского неба над рощею рыжей.

Ты дожил до осени, тополь, ты выжил, -

И большего счастья уже не проси!

Ты выиграл листьев своих миллион,

Готовых опасть по закону времен;

И смертную муку ноябрьского ветра,

И зимние сны, и весны неуем.

Ты выиграл, тополь, сегодняшний день,

Каких еще надо удач и успехов,

Когда беспричинным младенческим смехом

Дрожит на асфальте дырявая тень!

 

Гуашь

 

Как тонко сплетены тона

Осенних матовых гуашей!

В природе, от жары уставшей,

Привычка к осени видна.

 

Октябрь. Оплачены долги,

Исполнен долг. Покой и воля.

Под колокольчик си бемоля

Нам расставания легки.

 

Пред тем, как лечь в анабиоз,

Вольней, чем в юности июня,

Вплетает старая колдунья

Тесьму и ленты в змеи кос.

 

Мертвое дерево

 

Дрожат и звенят золотые пластины,

Готовясь в мерцающих птиц превратиться,

А мертвое дерево необратимо

Недвижными ветками в небо струится.

И в смерти прекрасно и кротко-отважно,

Обид не тая, не желая беды нам,

Покорствуя вечности, станет однажды

Огнем, и теплом, и золою, и дымом.              

 

 

Отраженный свет

 

Полнлунье - иней на листах,

Светотень на серебре чеканки;

Шелковая шаль, плясать устав,

Валится с волос седой цыганки.

Мать не перепляшет дочерей,

Позади весна ее и лето,

Но блестят глаза из-за кудрей

Отраженным светом – ярче света!

 

 

 

                Четыре полнолуния

 

1

Где заросли малины - ежевики,
Где бурелом  - валежник, не пройти;
Где за оврагом, в глухомани дикой
По пояс снег,  и не сыскать пути;
Где в полнолунье синяя чащоба
Смыкает лапы колкие тесней,
В своей берлоге, в глубине сугроба,
Клубком свернувшись, нежусь я во сне.
Здесь надо мной ничто, ничто не властно:
Ни ласковая мачеха - метель,
Ни волк голодный  -  пасынок опасный,
Ни жадность сытых нелюдей - людей.
Тут все мое  - тепло, покой, свобода.
Мой лес, мой снег - спасительный заслон.
В кустах колючих, в омутах нет брода…
Лишь полнолунье мой тревожит сон.

2

Полнолуние. Резкие тени

В фосфорическом свете синей.

Жалюзи закрываю плотней

И лицо опускаю в колени.

Но нигде в эту ночь не темно,

И, в бессоннице корчась и мучась,

Обнажить свою древнюю сущность

Мне, как оборотню, суждено.

Одичалая воет душа,

Выворачиваясь наизнанку,

Подземелью, и башне, и замку

Все грехи исповедать спеша.

Я готова увидеть в упор

Отраженного в зеркале зверя

И склоняюсь пред Богом, не веря,

И услышать хочу приговор…

Упадут облаков завитушки

На безумное око луны,

И опять на измятой подушке

Без когтей мои пальцы длинны.

 

3

Лунный свет лежит на земле, как снег,

И под зимний пейзаж гримирует лето.

Вон статисты - клены стоят, одеты

В серебристый курчавый бараний мех.

Раздвигая кулисы, в назначенный час

Полнолунье выходит Прологом к сказке,

Всем велит надеть костюмы и маски

И заснуть до утра никому не даст.

Роли оборотней не успев дочесть,

Мы на сцене. Натянуты нервы, как струны.

Робко скаля клыки, мы топорщим шерсть,

И глаза отражают желтае луны.

Мы дрожим и жмемся друг к другу всю ночь,

С полнолуньем напрасные прятки затеяв, –

Лунный холод кипит,  не в силах помочь

Нам, счастливым, правдиво сыграть злодеев.

 

4

Как луна сегодня ослепительна,

Как искусно круг ее очерчен!

Не желает светлый лик клонить она

Выходу державному навстречу.

 

Хоть происхождения неясного

И отнюдь не королевской крови,

Но зато в лучах любви купается

Первою красавицей в фаворе!

 

Что бледнеть ей перед алой мантией

И перед алмазами короны,

Перед черной королевой – матерью,

Перед всеми звездами у трона.

 

Облака испуганные рыскали,

Прячась от всесильного светила,

А луна лишь улыбалась издали

И сияла, и не заходила.

 

       

Середина

 

 

Свет о холод, хрусталь о хрусталь –

Так звучит сентября середина.

Разрезает звенящая сталь

Возрастных изменений рутину.

И в разрез, как в провал в никуда,

Льется холод, и свет, и волненье,

Сквозняком выметает года

И ерошит мое оперенье.

 

Караван

 

По синей пустыне вдоль горизонта

Белых верблюдов идет караван,

Навьючен индиго, пурпуром, золотом,

Розовым маслом закатных стран.

Идут величаво, сосредоточенно,

Как будто знают, зачем и куда,

Или верят хотя бы, что знают погонщики

Цель и смысл пути и труда.

 

Осенний космос

 

Осеннего космоса стужа синеет везде,

Сквозит золотисто осеннего сада туманность,

Зеленые луны висят в поредевшей листве –

Я в космосе этом с тобой заблужусь и останусь.

Погасшие желтые карлики – их не вернуть,

Но строятся в сонмы созвездий лиловые астры.

Не Млечный – Кровавый калиной забрызганный путь

В осенней вселенной рисует опасные трассы.

Давай здесь пробродим до той милосердной поры,

Где черное с белым нас делят на равные доли,

Где капли воды превращаются в антимиры,

И где анти-мы помним только антонимы боли.

 

                Истончаемся

 

Контрастность, яркость, интенсивность цвета –

Все истончилось под усталой лампой.

А в роще  ветер. Он стирает лето,

Как кот – мурлыка, серой мягкой лапой.

Осыпалась мозаика в тумане:

Совсем не так, как золотом вчерашним,

Нас обнищавший сад к себе заманит

Чуть слышным словом, на устах горчащим.

 

 

Сиренево-серые горы

 

Сиренево-серые горы

За степью, где только вчера

Бескрайне лежали просторы,

Струилась дождя мишура.

 

А ближе и выше – сиянье!

Светлее чем небо земля,

Слепящие окнами зданья,

В коврах золотистых поля;

 

Белы облака и березы,

Чернильные тени длинны,

И возле дороги откосы

Как летом почти зелены.

 

А снег - еще очень нескоро,

Еще неизвестно когда…

Сиренево-серые горы,

От них не уйти никуда.

 

 То свет, то тень

 

Облака над дорогой летели,

И за окнами – наш и не наш –

С переменами света и тени

То и дело менялся пейзаж.

 

То теплели от солнечной ласки

Все последние силы земли,

Зажигались последние краски

И нагие деревья цвели;

 

То рука ледяная гасила

Все, способное жить и гореть,

Поникала последняя сила,

Побеждала бесцветная смерть.

 

Поминутно в течение часа

Мир менялся опять и опять,

А автобус все мчался и мчался,

И не смел поворачивать вспять.

 

Меняем

 

Прохладной рукой до жаркого лба

Сентябрь усмиряет горячку города;

Остыв, вступаем в солидный банк,

Где зелень нам обменяют на золото.

А сад, прокутив золотой запас,

Что, как и мы, обманчиво вечен,

Беззастенчиво выставит напоказ

Нищий залог опустевших скворечен.

 

                Переходный период

 

Опять переходный период,

И снова стабильности нет:

Меняет октябрь прихотливо

Природы и запах, и цвет.

И линия жизни в извивах,

Петляет и путает след.

 

Изменчивость чувствуя кожей,

Не знаем покоя и сна.

Нас осень пьянит и тревожит,

Пугает и сводит с ума.

Пока нас зима не уложит

Надолго в свои закрома.

 

                Демократия и диктатура

 

Тополя старомодно зеленые

Рядом с пестрыми модными кленами;

Перелески до странности разные,

То зеленые, то желто-красные.

Ой не долго гулять этой братии

При анархии и демократии!

Ой грядет, всех похожими делая,

Диктатура зимы черно-белая!

Только хвоя свободой надышится

И в повальную серость не впишется,

Да рябина, что алым оденется,

Диссиденткой остаться осмелится.

 

                Одинокий любовник

 

Калина, рябина, шиповник –

Весь кровью забрызган подол:

Октябрь, одинокий любовник,

Босые ступни исколол.

 

Скитаясь, больной и усталый,

А прежде – богач и нахал –

Свой плащ, золотистый и алый,

Он в клочья совсем изорвал.

 

Бредет одичалый безумец,

Кудрявой тряся головой,

И ждет, не мелькнет ли вдоль улиц

Невесты наряд снеговой.

               

Жизнь конечна

 

Оттого, что жизнь конечна,

Так волнует красота.

Юность осени беспечна,

Старость жалкая седа.

 

Оттого рожок рассветный

Так пронзительно поет,

Что он знает: холод смертный

Скоро души вод скует.

 

Скоро все великолепье

Растеряет пилигрим,

И оденется  в отрепье,

И останется нагим…

 

Позолоту сдует ветром,

Краски выбелит дождем –

Вот и любим прелесть эту

Оттого, что смерти ждем.

 

                Предсмертный пир

 

Нас осень не печалит – веселит.

В пейзаже солнечном еще так много лета.

Но этот очумелый пир земли

Лишь скорой смерти верная примета.

 

Не смерть, а сон! И потому – пари

И наслаждайся роскошью наряда.

А там – дожди, чахотка листопада…

И свежей кровью брызнут снегири.

 

                Благая весть

 

На глазах меняется пейзаж,

Наливаясь желтым и бордовым.

Видишь, как поросший лесом кряж

Вспыхнул многоцветьем оркестровым?

 

Сердце улетает в пустоту,

В невесомость ясности осенней

И взахлеб читает красоту,

Как Благую весть о воскресенье.

 

                Плата за чудо

 

Без дождика осень – как детство без сказки;

Он лаком покроет осенние краски.

Асфальт заблестит в амулетах хиповых –

Оранжевых, желтых, багровых, бордовых.

И зелень, что где-то могла сохраниться,

Опять заиграет и приободрится.

Что ж, примем с дождем, раз они неминучи,

Отсутствие солнца и серые тучи,

И насморк и кашель сезонной простуды

Как малую плату за сказку и чудо.

 

                Дождь

 

Как хорошо, что есть вода,

В избытке льющаяся с неба,

Что даром нам она дана –

Душе и телу на потребу.

 

Когда не к месту и не в срок

Поток нам на головы льется,

Браним его, но как росток

Невольно сердце отзовется.

 

И, раскрываясь как цветы,

Под каплями трепещут души,

Вымаливая у воды

Последнюю частичку суши.

 

                Похолодало

 

Тихо стлалась над серой водой

Паутина столетнего дыма,

И присутствовал рядом незримо

Дух утопленницы молодой.

Нам она не желала смерти

И шептала: - Живите пока!

Лишь ласкала и гладила сердце

Ледяная ее рука.

 

После лета

 

Не остаться без сил, а от сил отказаться,

Стать покорной, безвольной, немой,

Дать доверчиво пламени кожи касаться,

Умереть и воскреснуть не мной.

 

Этой новой собой, как осенней обновкой

Облачить утомленный простор

И от утренней грусти – холодной и легкой –

Зазвенеть, как прозрачный фарфор.

 

 

Год на спад

 

Осень. Осень. Год на спад.

Все отдав, пустеет сад.

Ждет морозов тишина,

Как касанья ждет струна,

И душа – робка, тиха,

Как овечка, - Пастуха

Ждет, отстав от звездных стад –

Осень, осень… Год на спад.

 

Осенний туман

 

Туман течет лесной дорогой,

Цепляется за ветки сосен,

И притворяется убогой

Под пеленой тумана осень.

 

Туман под солнцем растворится, -

И нищеты как не бывало:

Нам осень явится царицей

В одежде золотой и алой!

 

А сырость листьям даже кстати:

Она добавит краскам глянца,

Чтоб вышел лес при всем параде

С надменным видом иностранца.

 

Скоро ноябрь

 

Сиреневая даль еще бездонней,

Где прыснет ввысь берез пугливых стая;

Где миллионы золотых ладоней

Клен простирает, нас благословляя;

Где выскочит навстречу куст багровый,

Серебряной изнанкой вспыхнет тополь…

Там густ и страшен небосвод лиловый:

У ноября дождей найдется вдоволь!

 

 

Рукопожатье

 

С размаху ладонь пятипалая клена

Припала к трехпалой ладони платана:

Так, рукопожатьем двух листьев каленых

Ноябрь утвердил выполнение плана.

 

Пресытившись возрастом первым, зеленым,

Мы век свой второй, золотой, отгуляли.

Что иней листве, сединой убеленной?

Мы долг оплатили и страсти уняли.

 

Теперь забуреть и, промерзнув до дрожи,

Последнею лаской прижаться друг к другу

И стать черноземом, - вот все, что мы можем,

Чтоб новая жизнь завертелась по кругу.

 

Наваждение

 

Тих и неподвижен сад,

Затаившийся в тумане:

Что-то он сегодня странен,

Дик, оборван и космат.

Будто, чуть отводим взгляд,

Он крадется вслед за нами:

Вместе с нашими шагами

И его шаги звучат.

Обернемся ли назад –

Вновь недвижные в тумане

Задремавшими слонами

Копны темные стоят.

В дальних окнах за ветвями

Свет то гаснет, то горит,

Навевая голый ритм,

Не наполненный словами…

 

Простота

 

Устала листьев суета,

Остыло лето,

И обнажилась красота

Стволов и веток.

Лепной узор сырой коры

И плод забытый –

Сорочьи, беличьи миры

Ветрам открыты.

Сквозь них случайно глянув ввысь,

Прохожий праздный

Вдруг постигает вечный смысл,

Простой и ясный.

 

Осенний поезд

 

К осени в гости едем поездом напрямик.

Подлесок бурым медведем к темным соснам приник.

Яркая зелень озимых трогательна до слез

На фоне неугасимых зажженных солнцем берез.

Потоком закатного света дубы согреты сильней.

За черною вязью веток разрыв в облаках синей.

Мчимся все дальше, дальше, - в туннели, через мосты, -

Ища – без прикрас и фальши – осеннего дня черты.

А осень все мимо, мимо идет себе не спеша –

Все так же неповторима, по-прежнему хороша.

 

 

Инфляция

 

Ах, как апрельский радовал салют

Листвой из почек: нет щедрее дара!

А дворникам теперь сизифов труд

Сметанья желтых листьев с тротуара.

 

Так было, есть, и будет так и впредь,

Инфляция заложена в награде:

Жизнь зелень обменяет нам на медь,

И мы ее по мелочи растратим.

 

                Межвременье

 

Пока еще вечер синь,

Пока еще запад ал,

И цедит октябрь теплынь

Остатком питья в бокал;

Пока  Иордань и Стикс

В осенний сплелись в союз,

Попробуем этот микс

На запах, и цвет, и вкус.

И если гремуч состав,

И зельем было вино,

Двумя туманами став,

Сольемся и мы в одно.

Пусть ветер, пока хмелен,

Туда понесет туман,

Где в щель между двух времен

Дано просочиться нам.

 

Весенний ноябрь

 

Выйду в синий весенний ноябрь,

В чистоту и прозрачность простора –

Над остатками старого сора

Ветер гонит свинцовую рябь.

 

Эти листья, что в кучах шуршат,

Были августом, были апрелем:

Как блестели они, как пестрели,

После дождика жизнью дыша!

 

Мы готовы – приди и владей,

Застуди, заморозь и завьюжь нас!

Будет старость – но будет и юность

Новых листьев и новых людей.

 

По весне перепашем жнивье –

Так, над смертью опять торжествуя,

Мы все входим и входим в нее –

Ту же самую реку живую.

 

 

Весна в ноябре

 

Как летом, тепло и сухо на улице,

Но серостью день воздает сторицей –

Так мы после ссоры молчим и хмуримся,

В душе готовые помириться.

Чтоб солнце тоскливую маску скинуло

И по-июльски сияло, ликуя,

Не хватает, кажется, только «Прости меня»

И губ, подставленных для поцелуя.

Так нежно, бережно, виновато,

Как только в апреле бывало когда-то.

 

Ноябрь притворился апрелем

 

Ноябрь притворился апрелем,

Мол, ладно, улучшусь, раз плох.

Бедовые дни подобрели,

Чтоб легче застать нас врасплох.

Синеет над крышей соседней

Сиянье тропических вод,

И ветки – едва облысели –

Листвой оперятся вот-вот.

Ноябрь притворился апрелем,

Термометр за двадцать скакнул,

А мы и теперь не поверим:

- Уж это ты, братец, загнул!

Могла ль с календарной страницы

Исчезнуть зимы полоса?

Могла ли Земля накрениться

И тайно сменить полюса?

Не вверх же направит движенье

Сыпучих песчинок струя?

Гляжу на свое отраженье:

Там девочка…

Это не я!

 

Предзимнее

 

Старуха-осень поутру,

Остатки шика-блеска скинув,

В дырявой шали на ветру

Дрожит, и все ж не горбит спину.

Ей долгих дней, как долгих лет,

Исполнилось почти что до ста,

Но не отнять у гордых черт

Ни красоты, ни благородства.

Седая, цвета снежных туч,

Над бледным ликом вьется прядка.

Изящна, как скрипичный ключ,

Немой поэзии загадка.

Питает голубая кровь

Стихи рассветов и закатов.

Сквозь иней проступает вновь

Бессмертный силуэт ахматов.

 

 

                Напоследок

 

Как напоследок, во всем своем блеске

Улицы, парки, поля, перелески

В буром и алом, и желтом огне,

И ярче пламени синь в вышине!

Завтра надвинется туча, и с нею

Краски осыплются и потускнеют.

В сером промокшем осеннем пальто

Все хоть и то же, а все же не то.

Праздник прощанья, хмельное застолье,

Пьяному плясу и плачу раздолье…

Соль-соль-соль-ми бемоль! Прячься скорей!

Хмурое утро стоит у дверей.

 

Осенний космос

 

Осеннего космоса стужа синеет везде,

Сквозит золотисто осеннего сада туманность,

Зеленые луны висят в поредевшей листве –

Я в космосе этом с тобой заблужусь и останусь.

Погасшие желтые карлики – их не вернуть,

Но строятся в сонмы созвездий лиловые астры.

Не Млечный – Кровавый калиной забрызганный путь

В осенней вселенной рисует опасные трассы.

Давай здесь пробродим до той милосердной поры,

Где черное с белым нас делят на равные доли,

Где капли воды превращаются в антимиры,

И где анти-мы помним только антонимы боли.

 

Сюр

 

Закат течет сизо-алой лавой

Над мрачным облачным кряжем.

Раскинул крылья дракон двуглавый –

Огромен, прекрасен, страшен.

 

Завтра мое звучит за кадром

Тревожной трубой вдали.

А это вовсе и не закат был,

А фон полотна Дали.

 

Костры

 

Где тучи крон под ветром стыли,

Холмы пестры.

Роняя искры золотые,

Горят костры.

А догорев, огонь прекрасный,

В расправе быстр,

Оставит черные каркасы

Да груды искр.

Вот так же сердце догорело,

Оставив мне

Лишь дым да искры, что несмело

Парят во тьме…

 

Светает

 

Последыши ночи на запад слетелись,

Бессильно грозят, осмелевшие вместе.

По полю к ним тянутся длинные тени,

Громадные, как мертвецы в «Страшной мести».

 

Еще не успели сложить себе цену

Деревья, попавшие осени в ощип,

Как, занавес сдвинув, выходит на сцену

Короткой мистерии той постановщик.

 

Эй, сизые тучи! Пора вам, пора вам

За листьями вслед раствориться в пространствах,

Чтоб в сини пронзительной белым баранам

На склонах пастись и на землю спускаться.

 

И всем моим грустям, тоскам и печалям

Пора, поклонившись, исчезнуть в гримёрках,

А мы с режиссером обсудим за чаем,

Как драму мою принимала галёрка.

 

 

Золотые купола

 

Золотые купола,

Черно-белые коровы,

За кулисою лиловой,

За околицей села

Даль прозрачна и светла.

 

Так спокойно и легко

Только осенью бывает:

Все прошло. Октябрь вздыхает

И с устатку отпивает

Ледяное молоко.

 

Благодарность на губах

Застывает тонким паром

И кипит холодным жаром

В золоченых куполах.

 

Подсолнухи

 

Войско подсолнухов чернолицых

Спит в степи среди дня.

О чем  вы грезите, черные рыцари,

Головы долу клоня?

Шли за славой, за подвигом ратным

Всегда за солнцем, на юг.

О, каким чародеем коварным

Околдованы вдруг?

Что осталось от ваших доспехов,

От зеленых кирас?

Скоро, скоро птицы со смехом

Выклюют очи у вас.

 

                С осенью слиться

 

Утро впущу всеми окнами,

Осень и свежесть вдохну,

Вылью на бледные локоны

Жгучую рыжую хну.

Вспыхну летучими листьями,

Руки дождю оголив,

Веткою вытянусь – слиться бы

С алой полоской вдали!

 

Ифигения

 

Ветка – ветка, малолетка,

Нареченная жена,

Как идущая на жертву,

Ты уже обнажена.

Но навеки не исчезнешь!

Из небесной белизны

Ифигенией воскреснешь

В диком племени весны.

Под ножом жреца готова

Ты сойти во тьму и тишь…

Оперишься ли, и снова

Защебечешь и взлетишь?           

 

                Легче ли им умирать

 

Смерть листьев была бы невыносима,

Будь связана с болью и страхом.
Как продолжительно и красиво

Они становятся прахом!

Но смерть их нас не пугает. Может,

И не смерть это вовсе?

Мы же смываем чешуйки кожи,

Срезаем волосы, ногти?

Теряя листья, деревья спокойны:

Просто проспят всю зиму.

Почки и ветки, стволы и корни

С уходом листьев не сгинут,

Передавая жизнь без трагедий

Новым зеленым братьям…

Знают об этом листья? И с этим

Легче ли умирать им?

 

                Без листвы

 

Нет листвы, и птицам негде скрыться,

Ни секретов нет у них, ни тайн.

Здравствуй, желтогрудая синица!

Привыкай ко мне, не улетай!

Уж не знаю, вороны – вороны,

Вам на радость или на беду

Ваши встречи, ссоры – разговоры,

Все теперь у мира на виду.

Мир теперь нечаянный свидетель

Коммунальной птичьей кутерьмы,

Сопричастник воробьиных сплетен

О неотвратимости зимы.

 

Вертер


Вертер - ветер, влюбленный критик,
Бурный гений субстанций легких,
Близких образов уноситель,
Приноситель идей далеких!
Лишь своей энергией пьяный,
Вечный дворник земного пространства,
Он единственный постоянный
Враг застоя и постоянства.
Не внимая ничьим укорам,
Он в домах сквозняком колобродит
И не терпит замков и запоров
Из-за шалой любви к свободе.
Не удобен - особенно если
Нам в лицо дождем или снегом.
То скрежещет, то воет песни,
То смеется безумным смехом…

                Когда же, наконец!

Первый снег - немного белой пыли,
Редкий гость, и потому стыдливый.
Не корите зиму: - Это ты ли?
Не строчите жалоб торопливых.
Как всегда, свой срок уже назначен
Гололедам, стужам и метелям.
Мы еще от холода заплачем,
Мы еще в сугробах попотеем.
Как мы  нашим  вечным недовольством
Повелителю погоды надоели!
Это от него немым посольством
К нам приходят сумрачные ели.

Паразиты

 

Вечнозеленой лианы шары –

Украшенье безлиственных крон.

Как на ласку они щедры,

Обвешав со всех сторон!

Ажурным кружевом в зимние дни

Наряжают бедный приют.

Нескоро, но неотвратимо, они

Лаской своей - убьют.

Задушат, засушат, все силы отняв,

Высосав все до корней,

И умрут, оставив на мертвых ветвях

Скелетики бледных стеблей.

 

 

                Не верьте

 

В рядах придорожных деревья

Осенни пока не везде:

Зеленой листвы обрамленье

Предпослано нашей езде.

Как летом кудряв и всклокочен

Беспечный раскидистый клен,

Лишь с юга слегка позолочен

Лучами горячими он.

Не грусть увяданья, а праздник

Октябрьского жаркого дня

Притворным бессмертием дразнит,

По-летнему в дали маня.

Но листья мигают: Не верьте!

Прочней утепляйте дома!

Мы чуем дыхание смерти,

Мы знаем, что скоро зима.